|
О работах участников литературного конкурса
«Музыка Чайковского в слове»
1.
Читая работы, присланные на конкурс, в особенности, те самые, что после отбора попали в избранный круг лауреатов и призеров, не перестаешь удивляться многому. В частности, насколько дорого младшим нашим современникам музыкальное, более того, духовно-интеллектуальное присутствие великого русского композитора в эпоху невероятной засоренности мира разнообразным звуковым и словесным мусором. Наши юные авторы нисколько не чувствуют себя скованными грубым диктатом плохого вкуса; не собираются они подчиняться чему-то заимствованному и подражательному. И прозаики, и поэты смогли общаться с Чайковским без казенной отдаленности от гения. Наоборот, чрезвычайно привлекательно, что они воспринимают наследие великого человека, его непростые житейские обстоятельства сердечно и живо. Нам остается лишь с искренней увлеченностью и признательностью присоединиться к тем чувствам, которые они не только испытывают, но также умеют рассказать о них просто и притягательно.
Причем, настолько глубоко погружаешься в эти задушевные работы, что, по крайней мере, числишь себя если не соавтором, то пристрастно сочувствующим автору человеком. Не говоря о том, что поневоле возникает страстное желание, прямо-таки жажда, слушать музыку Чайковского, читать и перечитывать его письма, его критические статьи, вновь совершить трепетно-почтительное паломничество в Воткинск и Клин.
2.
Номинация «Проза».
Елизавета Тимошенко написала «Историю граммофонной пластинки». Самое замечательное, что повествование юного автора посвящено тем чувствам и переживаниям, которые людьми, перешагнувшими определенный возрастной рубеж, напрочь забылись. А здесь эти чувства предстают в чистом, просветленном отсутствием притворства и высокопарной фальши, душевном зеркале. Хорошо, что в ткань рассказа, замешанного на простой, однако не примитивной, выдумке включено сновидение. Таким образом, Е. Тимошенко смогла передать особенность своего мира, его самостоятельность, его независимость, более того, возвышенность по сравнению с некоторой приземленностью взрослого мировоззрения. Еще и то хорошо в работе Елизаветы, что она не ограничивается подробным, как бы наслаждаясь уникальной сказочностью «Щелкунчика», пересказом хореографического сюжета, а не стесняется «нагрузить» свой лаконичный вариант просветительской задачей. Достойная похвалы осведомленность в материале соединена у Е. Тимошенко с логической последовательностью повествования.
Балет «Щелкунчик», как можно понять, вообще – особенное пространство для юношеского воображения. Это становится полностью ясно, когда читаешь рассказ Василины Чайниковой «Девочка, дедушка и «Щелкунчик». Содержание новеллы, овеянной легким романтико-фантастическим призвуком, уже близко к добротной взрослой прозе, не избегающей откровенного разговора о действительности, о тех острых конфликтах, неизбежных в нашем непростом житейском существовании. Этот семейный разлад с печальной и задумчивой тревогой чувствует героиня рассказа. Неведомым образом возникает из далекого прошлого вместе с очаровательными балетными мелодиями дедушка девочки, когда-то подаривший внучке самодельного деревянного храбреца, мужественно сражавшегося со злобной королевой Мышильдой. Именно его появление гасит конфликт и примиряет повздоривших родителей. Таинственное исчезновение доброго дедушки лишь прибавляет сказочного очарования увлеченно рассказанной истории.
«Слушая романсы Чайковского» - так назвала свою работу Ольга Чекалкина. Эти страницы покоряют спокойной откровенностью, именно той бесстрашной решительностью в рассказе о своем понимании стихов и музыки, какое свойственно профессиональным литераторам, людям искусства со сложившимся миросозерцанием. Ольгу не упрекнешь в поверхностности, в торопливом, «без руля и без ветрил» подборе своих впечатлений. Милая и порой забавно-наивная детская непосредственность, по поводу которой можно лишь снисходительно усмехнуться, осталась в прошлом, теперь в цене у Ольги – композиционная дисциплина, можно сказать, архитектоника музыковедческого исследования. Однако неподдельное чувство проскальзывает в каждой фразе сочинения, так что хорошо бы всем музыковедам уметь так объяснять музыку, минуя сложные терминологические построения, а также избегая сухого, бескрасочного языка. Впрочем, за Ольгу можно не бояться. Она так влюблена в русских поэтов – Пушкина, Вяземского, Кольцова, Фета, Полонского, что за сохранность ее душевного «камертона» можно не страшиться.
Очень понравились мне «Фантазии по пьесам П.И. Чайковского» маленькой Жени Калиуллиной. Ее труды в честь Петра Ильича заслуживают самого уважительного отношения. Женя составила, и замечательно, что с безотказной помощью родных, целую небольшую книжку, где имеется все, что положено: обложка, титульный лист, предисловие и иллюстрации; даже выходные данные и то на месте. Посвящена эта своеобразная лаконичная монография «Временам года» Чайковского. Даже исполнителю, играющему эти замечательные фортепианные пьесы, приходится нелегко в стремлении сохранить целостность и завершенность в следовании композиторскому замыслу. Отрадно, что юный исследователь как бы призывает нас отнестись к этому этапному 12-частному циклу Чайковского сквозь призму впечатляющих стихотворных эпиграфов. Так что перед нами – стараниями Жени Калиуллиной – открывается и самая сокровенная, берущая начало в детские годы, привлекательная сторона неповторимой личности Петра Ильича Чайковского.
С симпатичной книжкой Жени Калиуллиной перекликается работа Елены Поповой «Когда звучит Чайковский». Мне особенно понравилось, что автор словно вдохновлялся известной строчкой Андрея Вознесенского «Не трожьте музыку руками». Современный поэт – если не понимать его буквально – призывает отнестись к высшему духовному проявлению человеческой личности с максимальной бережностью, чтобы музыка – эта, по словам Бетховена, «мольба о внутреннем и внешнем мире» - всегда звучала живо и волнующе. Артистически легкая, раскованная проза Е. Поповой выдает в ней человека, который тяготеет к исполнительству. Так что можно от души пожелать ей, чтобы это исповедальное соприкосновение с музыкой Чайковского осуществилось в непосредственной игре на фортепиано, а, может быть, даже за дирижерским пультом.
Музыку Петра Ильича Чайковского еще при жизни композитора непременно и справедливо сопоставляли с живописными пейзажами русских мастеров кисти – Саврасова, Левитана, Поленова… Знаменательно, что Екатерина Князева в сочинении «Моя Родина – мой Чайковский» все эти пейзажные «музыкальности» отражает в конкретности, как принято говорить, «малой родины» гениального музыканта. Старинное, можно сказать, почтенное со времен античности понятие «гений местности» здесь, в скромной, почти школьной прозе юного сочинителя обретает как бы домашнюю уютность, сокровенную близость к собственной жизни каждого из нас. Образы родной земли всемирно известного человека не становятся во вдохновенном признании Кати Князевой суховато-этнографическими экспонатами местного краеведческого музея, а – наоборот – передают светлые, поразительные по чистоте и ясности впечатления от всего того, что сохранено с позапрошлого столетия людьми, столь же сильно влюбленными в жизнь и творчество прославленного русского гения.
Не могу не отметить любопытный образец классического школьного сочинения с точным соблюдением канонов, когда автор не забывает о последовательности введения, основной части и заключения, старательно проходя все эти стандартные стадии. Называется оно – «Слушая «Осеннюю песню» П.И. Чайковского. Написал его Константин Тимофеев. Казалось, этому сочинению так и суждено остаться под обложкой добросовестно проверенной преподавателем ученической тетрадки. Однако подлинное чувство выводит эту весьма интересную (своим стремлением найти в образах окружающей природы соответствие «музыкальным мгновениям» Чайковского) попытку из рядовых письменных работ множества современных школьников.
Откровенно скажу, еще до чтения работ, присланных участниками конкурса (к сожалению, обо всех сочинениях рассказать невозможно, что все-таки жаль, поскольку в каждой имеется некая, пусть небольшая, «изюминка», предполагающая заметные ростки индивидуальности), возникало опасение, что молодые люди займутся пересказом и дайджестным переписыванием, скажем, «Повести о лесах» Константина Паустовского или «Загадки Чайковского» Юрия Нагибина, а также прочих повестей и рассказов на данную тему, в немалом количестве накопившихся больше чем за столетие, прошедшее после кончины великого композитора.
Очень хорошо, что это не произошло, ребята представили на рассмотрение конкурсного жюри собственные чувства, собственное понимание музыкального наследия Чайковского. Можно лишь пожелать, чтобы в дальнейшем участники литературного состязания спокойно и вдохновенно, но также взыскательно и требовательно, вступили в соревнование с более высокими, более профессиональными образцами как художественной, так и публицистически-философской или пейзажно-очерковой прозы. Разумеется, сохранив ту непосредственность, которая столь подкупает в представленных ныне конкурсных произведениях. Надеюсь, что сочувственная доброжелательность не охладит делового настроения наших юных авторов, а поможет им очень трезво отнестись ко всем похвальным словам и действительно стать людьми, по словам Сергея Есенина, «зрело знающими работу». Литературную работу.
3.
Несколько иначе обстоит дело с поэтическими работами, поступившими на конкурс.
Со всей откровенностью признаюсь, они, бесспорно, обладают определенными достоинствами, но все же по большому счету нашим начинающим поэтам необходимо серьезно задуматься над своими первыми стихотворными опытами.
Теперь – разговор в конкретном ключе…
Стихи Виктории Хазиевой любопытны в качестве старательного комментирования музыки Чайковского. Чувствуется, что автор с творческим напряжением «держит в уме» то или иное музыкальное произведение; оно неотступно присутствует в душе, способствуя подлинному вдохновению. Я нахожу, что Вика с поставленной самой себе задачей – передать словесно-эскизно не свое впечатление даже, а как бы непосредственно мелодический мир – успешно справилась. Однако мне показалось (вполне возможно, что я ошибаюсь), что по строчкам нашего автора аккуратно и заботливо прошлась опытная рука профессионального редактора. Полагаю, что лучше было бы сберечь авторскую шероховатость, некую угловатость и неприглаженность душевного мира юности.
Катя Шемякина, пожалуй, единственный участник литературного конкурса, у которого в творческом багаже имеется книга, изданная типографским способом. Отзывчивость Кати на события внешнего мира, на то, что происходит в ее впечатлительной душе, удивительна. Для нее действительность – собрание мгновений, о котором – имея в виду могучее разнообразие жизни – Гете сказал: «Остановись, мгновение, ты – прекрасно!» Катины чувства – это в ее стихотворениях есть, этого не отнимешь – возвышенны и первозданны. Можно лишь упрекнуть автора в серьезной недооценке технической стороны дела, а она весьма важна в литературном творчестве. Читателя нельзя огорчать и расхолаживать досадными авторскими промахами и слабостями подобного рода. Несомненно талантливой Кате есть смысл, как говорится, немного попридержать коней, отнестись к стихописанию, как к долгому и медленному приближению к наиболее совершенному варианту задуманного замысла, неоднократно возвращаясь к ранее написанному тексту.
Кто бы мог подумать, что Юлии Гильфановой придет в голову отличная мысль – создать в честь любимого композитора целый цикл хокку – трехстиший в духе японского поэтического репертуара. Интуитивно юная поэтесса почувствовала, что в Стране восходящего солнца русского композитора боготворят. И Юля очень естественно присоединила свое восторженное отношение, закрепленное сочиненными ею стихотворными миниатюрами, к чувствам горячих поклонников автора «Пиковой дамы» и «Лебединого озера». Но будет очень жаль, если способный человек (а обстоятельная Юлина «заявка» как и позволяет судить, что необходимые способности имеются) так и останется в пределах однажды выбранного приема. Все-таки по отношению к предмету Юлиного вдохновения жанр хокку – категория одноразового действия. Пора завоевывать новые духовно-творческие территории.
4.
Пора высказать несколько итоговых замечаний…
Прежде всего, великолепно, что литературный конкурс «Музыка Чайковского в слове» состоялся. Очень хорошо, что отмеченные жюри работы свидетельствуют о самых прекрасных намерениях и чувствах юных прозаиков и поэтов. . Неплохо также, что даже несовершенные черты представленных произведений вовсе не заслоняют того симпатичного и привлекательного, что достойно самых добрых слов. Мне, не скрою, пришлось по душе полезное общение с прочитанными работами, за ними всегда чувствовались душевная чистота, стремление не только наслаждаться миром искусства, но и самому что-то предпринять в области творчества.
Надеюсь, что авторы, чьи первые попытки приобщения к литературе встретили столь благожелательный прием, понимают, что первые шаги – это именно первые шаги, а дальше – дни и ночи колоссального духовного труда, пристальное чтение образцовых стихов и прозы, упорная работа над собственными текстами.
Иное дело, что здесь не должно быть перерывов, так что, наверное, необходимо добиваться существования конкурса в качестве постоянной величины. Не стоит терять из поля зрения отмеченных авторов, может быть, даже время от времени проводить мастер-классы, литературные семинары, рассчитанные на школьников «курсы повышения квалификации. Рискну даже предположить, что, коли представится такая возможность, то ежегодное проведение литературного конкурса «Музыка Чайковского в слове» станет еще более заметным и престижным событием в культурном пространстве Российской Федерации и стран Содружества. Со своей стороны могу лишь от души поблагодарить бескорыстных и самоотверженных наставников наших талантливых конкурсантов, с признательностью отозваться о настойчивости, неотступности и крепком деловом подходе организаторов и пожелать этому блистательному начинанию долгой и успешной жизни.
Константин Кешин, писатель.
|
|
|
|
|
